Шел второй год первой мировой войны. Закупленных в Монголии для русской армии лошадей везли в вагонах по транссибирской магистрали. «Овечка», приземистый паровозик, медленно тянул состав. В районе Татарка, оборвав привязь, выпрыгнул и ушел в Барабинские степи конь золотистой масти с белой гривой и белым хвостом, позднее прозванный Игренькой.
   Полудикий, приспособленный к жизни в суровых монгольских степях, отличавшийся выносливостью, смелостью, резвостью и «сообразительностью», он двинулся на восток, словно чуя, где его родина. Конь шел вдоль железной дороги, переплыл реки Карапуз, Каргат, Чулым, Обь, Томь, Яю, Кию, Второй Чулым; его тянуло в родной табун. За три месяца конь прошел больше тысячи километров, а ведь он не мог идти по прямой, приходилось обходить болота, заросли, населенные пункты, наконец, решаться переплывать такие реки, как Обь.
   Глубокой осенью конь уперся в непроходимый лес в районе станции Тарутино, что в двадцати километрах от Ачинска. Здесь его видели, но никто не знал, чей он.
   По первой пороше отправился на охоту мой прадед со своим сыном — моим дедом. В лесу они увидели лошадь, но она убежала от них. Через неделю они увидели ее снова. Уже выпало много снега, конь разрывал копытами снег и щипал траву. Они поняли, что конь был степным, жил на пастбищах круглый год. Они решили поймать его. Приготовили снаряжение—аркан с длинной палкой, веревки — и стали выслеживать беглеца.
   А снега становилось все больше. Лошадь с трудом добывала корм. В родных монгольских степях глубокого снега не было и пища доставалась легче. Конь исхудал, осунулся и с трудом передвигался. Мой прадед со своим товарищем загнали его в чащу леса и накинули на шею аркан. Конь отчаянно бился, но петля стягивала шею и, выбившись из сил, он упал. Его связали, вытянули из чащи и погрузили на сани.
   На задней ноге у лошади стояла метка—«тавро», так метились армейские лошади. Коня предъявили военному ведомству и там установили факт его бегства, описанный выше. За три с половиной месяца в скитании у коня появилась трещина на переднем копыте и на основании военного предписания лошадиных болезней конь был выбракован, и отцу предложили его купить за двенадцать с половиной рублей. Отец купил коня и отдал его деду.
   Дед знал толк в лошадях. Игренька быстро поправился. С большим трудом деду удалось объездить коня. Игренька стал ходить в упряжке, оглоблях и пристяжным. Конь был очень резвым, идти шагом для него было мучительно. При легком похлопывании вожжами, Игренька брал в галоп, при натяжке вожжей убыстрял бег. Расстояние в 40 км он проходил за три часа и был бодр. Когда его пытались обгонять, Игренька брал в галоп и его трудно было остановить. Однажды дед и дядя Степан ехали на покос, Игренька был впряжен коренным, Саврасая кобыла пристяжной. Управлял лошадьми Дядя Степан — рослый, плотный мужчина, обладавший большой физической силой. Лошади шли рысью. В пути их догнал ездок на хорошей выездной лошади. Игренька начал убыстрять бег. Дядя Степан, намотав на руки вожжи, стал его сдерживать. Одинокий ездок обошел их, улыбнулся снисходительно и, уйдя немного вперед, пустил лошадь рысью. Лошади взяли в галоп, ездок тоже пустил своего коня быстрее, однако Игренька и Савраска обошли его и понеслись во весь дух. Дядя Степан, оглядываясь назад, видел, как за ним несся ездок. Дорога шла мимо мельницы и чтобы не наскочить на детей, игравших на улице, дядя Степан направил повозку в забор. Лошади вздыбились и остановились.
   Дед никогда не испытывал Игреньку и ставил его за другую подводу так, что ему приходилось приноравливаться к шагу впереди идущей лошади. Когда Игренька застревал, он горячился, вставал на дыбы и пытался рывком вытянуть воз. Дед щадил нетерпеливого коня, успокаивал его, выпрягал, в застрявшую повозку впрягал другую лошадь и та на «первой скорости» с помощью людей вытягивала воз. У Игреньки была привычка нюхать землю, и поэтому он легко отыскивал след, никогда не терял дороги. Можно было заснуть в санях, проснуться у ворот своего дома. Игренька стал любимцем семьи. Он тоже привязался » своим и ревностно прогонял чужих. Даже соседи не осмеливались зайтиво двор, когда там свободно бегал Игренька. Конь прижав уши и вытянув шею, бросался на незнакомых ему людей. Он, как дворовый пес, стерег дом.
   Игренька прожил долгую лошадиную жизнь. Ему было 25 лет, но он был по-прежнему резвым и выносливым. Игренька был лошадиным долгожителем, возраст выдавала лишь проступившая седина.
   Когда деду исполнилось 75 лет, дочь уговорила его переехать к ней в город. Игреньку пришлось продать. Новый хозяин лошади жил за Кией. В оставшиеся дни до отъезда дед очень тосковал по своему другу, он переживал, что новый хозяин не оценит благородство и гордость Игреньки. Дед ходил по двору, заглядывал в пустую конюшню, но кругом было одиноко и тихо. Ему было непривычно ходить без дела, но и работать уже не мог, ведь с раннего детства он постоянно выполнял тяжелую физическую работу и поэтому к 75 годам «выработался»,
   К зиме дед перебрался в город. Дом и заимку забросили. В конце октября соседи увидели Игреньку возле опустевшего нашего дома. Конь бил копытами в ворота, ржал, но ведь дом был заброшен. Конь рванулся в сторону заимки. 20 лет он ходил туда с дедом. Игренька шел стороной, обходя встречные подводы. Как и раньше, он бежал, опустив голову и нюхая след. Пробежав 15 километров, Игренька не увидел знакомой избушки. Конь понял, что и здесь нет его старого друга. Тогда он повернул обратно. Конь заметно устал, ведь он прошел почти сто километров, переплыл ледяную Кию, перенес стресс, как сейчас говорят. С заимки Игренька вернулся опять к дому, где раньше жил дед. Сердце лошади не выдержало такого перенапряжения, и он упал у ворот дома уже бездыханным.
   
   Эдуард ЕМЕЛЬЯНОВ
   
"Коневодство и конный спорт" №9, 1984г.